(no subject)
Jul. 12th, 2007 09:56 amТихий зеленый дворик сталинского дома. Тенистые аллеи и яркое солнце. Луч яркий, сильный, властный попадает на ветровку, переброшенную через дамскую сумку. И оковы разума и установок распадаются пеплом и я вылезаю из глубокого логова, разбуженная от спячки. И хочется завыть в голос, потому что никогда больше не пробежать по сочной живительной траве, не искупать стопы в веселой, будоражащей мечтами утренней росе, никогда не сделать колесо через усаженную петуньей и другими солнечно-сладкими цветами клумку с визгом молодого поросенка. Никогда больше этот двор не воспринять как мир, цельный и самодостаточный, полный тайн и чарующих приключениями открытий.
Потому что теперь это право ощущать безграничности части и воспринимать мир одним целым, не задаваясь вопросами и мыслями о возможности его изменения, теперь принадлежит моему сыну.
И остается только бежать скорее в мир работы, ценизма, семьи и отношений с людьми на равных, пряча так не кстати навернувшуюся слезу. А слеза, докатившись до обода зеркальных солнечных очков словно тупым ножом болезненно и жестокого скребет ставшую подозрительно чувствительной и нежной душу. А в ушах: "... еще под кожей бьется пульс, и надо жить. Я больше может не вернусь, а может я с тобой ОСТАНУСЬ..."
"Плакать мне не хотелось, выть хотелось, плакать - нет." (c)
Потому что теперь это право ощущать безграничности части и воспринимать мир одним целым, не задаваясь вопросами и мыслями о возможности его изменения, теперь принадлежит моему сыну.
И остается только бежать скорее в мир работы, ценизма, семьи и отношений с людьми на равных, пряча так не кстати навернувшуюся слезу. А слеза, докатившись до обода зеркальных солнечных очков словно тупым ножом болезненно и жестокого скребет ставшую подозрительно чувствительной и нежной душу. А в ушах: "... еще под кожей бьется пульс, и надо жить. Я больше может не вернусь, а может я с тобой ОСТАНУСЬ..."
"Плакать мне не хотелось, выть хотелось, плакать - нет." (c)