Петербург. День 1.

Учитывая то, что те несколько дней, в которые в Москве лежал снег, я честно проболела, то получается, что в Питер я поехала, чтобы увидеть снег. Да, он там как раз выпал. Порядками по его уборке Питер мало чем отличается от неправительственных трасс Москвы. Поэтому доживавшие свой век кое-где расклеившиеся пражские меховые полуботинки почили с миром, и первая покупка на территории Питера представляла собой новые меховые полусапоги.
Первый взгляд на город - ощущение, что я иду по незнакомым улочкам Праги и вокруг почему-то все написано неправильно - по-русски.
Второе, откровенно поразившее меня явление, обилие туристических зазывал, причем как мне сказали местные товарищи, это не только в выходные такое.
Третье интересное наблюдение относится к Невскому проспекту. Историческая его часть, которая, как я понимаю, была застроена раньше, называется Невским, а вот более новая часть, судя по номерации домов, называется Староневским, по крайней мере в народе.
Четвертое. Речки, каналы, канавки. Их количество и междуусобные отношения (кто откуда вытекает и кто куда впадает) поражает мое воображение многомерностью пространства, а открытая до сих пор экскурсионно- плоскодоночья навигация климатическим сюрреализмом.
Интересно, что вокруг очень мало курящего народу, поэтому до боли знакомую мезансцену: на ходу курящая девушка, играла практически только я. По секрету скажу, что то ли обилие впечатлений, то ли влажный питерский воздух, то ли совесть, не позволявшая портить воздух окружающим, привела к тому, что за сутки в Питере я не выкурила и полпачки сигарет
Пресный залив. А я так хотела увидеть море. И запаха, морского запаха тоже нет! Так что затянувшаяся на 11 лет разлука с массой соленой воды продолжается.


Отдельные зарисовки первого дня
Спас на крови прекрасен. Уж на что я не фанатка всяких буклетов и рекламно-познавательной продукции, но купила диск с виртуальной экскурсией по Спасу на крови. Он и правда великолепен своими мозаиками, сохранившимися, как утверждают экскурсоводы, на 90% со времен его создания, пережившими и разгул коммунистического храмового уничтожения, и немецкие бомбежки, и социалистический пофигизм. Более того, оказывается, в нем проходят закрытые богослужения раз в год, на которые никто, даже работники музея, в который входит Спас на крови, не допускаются.
Алтарь и приделы из камней различных, являющихся уже самими по себе символами
Прослушав историю самого покушения, мне подумалось, что было что-то в императоре Александре такое, что сейчас бы вызывало безусловное уважение: как минимум то, что после первого взрыва бомбы под каретой, он не спрятался за спины охраны, и не побежал сломя голову прятаться, а остался на месте и по легенде подошел к пострадавшему от взрыва, умирающему мальчику. И не испугался, когда к нему пошел на вторую попытку состояшийся террорист, умерший всего через несколько часов после самого Александра от многочисленных осколочных ранений. Зная и видя как бояться за свою жизнь современные главы пост-советских государств: перекрывающие Рублевку и Кутузовку и запрещающие водителям выходить во время проезда кортежа из машин, уносящие ноги с криками на иностранном языке от звуков далекой канонады своих же орудий, так и хочется бессильно воскликнуть в адрес тех, кто так ненавидел, боролся и победил императорскую семью, фразу произнесенную нашим современником. Это не укор, лишь констатация факта - хотели как лучше - получилось как всегда!

Мрамор и гранит, и другие строительные материалы.
Такого количества мрамора и гранита я не видела в Москве. Мраморный алтарь Спаса на крови. Мраморный дворец. Гранитные памятники. Медный всадник на постаменте, который, как мне сказали в Питер доставляли волоком и параллельно проводили его обработку. Насыпь, которую формируют в заливе, чтобы построить на ней новые жилые районы. Путь метро, проложенный через плывун. Все это завораживает и будоражит воображение.
 

Петербург. День 2.

Пушкин.
Снег белый белый. Свежий свежий, будто сказка. Полуразрушенные угодья Александровского дворца, мимолетные упоминания о семье посленденего российского императора, о том что дочери его работали санитарками во время первой мировой.
Заснеженное таинство появления среди запорошенного белым сахаром парка Екатеринского дворца, словно расписного прямичного домика в клубах сахарной ваты. Парадные залы золото, фарфор, картины, изразцовые печи. Мерзкий голос экскурсовода заклетается по прекрасным залам. Проходя в модных бахилах по паркету, так и хочется поймать след кого-нибудь из императриц. Ощущение, что он где-то тут и стоит только наступить, как кожанный меховой полуботинок превратится в туфельку 18 века несвойственного тому времени женского размера. Шерстяные серые брюки и вовсе станут кринолином с атласной юбкой, а подкладка кружевными чулками.
Нежный свет в янтарной комнате впечатляет и такое ощущение, что ещё и греет. На фоне холодно-помпезного золота залов барокко янтарная комната воспринимается как выход на мягкое предзакатое солнышко в Греции после неонового энергосберегающих ламп офиса. Разглядывая переливы янтаря и трещинки между отшлифованными, чуть округлыми камнями будто погружаешься в нежный бархатный мед. Говорят, что когда началась Великая Отечественная Война работники музея преложили эвакуировать всю эту красоту, но тогда никто не верил, что немцы зайдут так далеко, и все разговоры закончились снятием предложивших такое с должности, а когда стало понятно, что до Царского села дойдут немцы, все прятали в попыхах. А те кто прятали, шли ополченцами на фронт (у которых, если верить рассказанному мне, была одна винтовка на троих), и погибли. Неизвестно, сколько всего и чего, а тем более где - закопано в Царском селе и в Пушкине.
Из более поздних залов не в стиле барокко, а в стиле классицизма, нам показали всего один зал, в розово-зеленой гамме. Стоит отметить, что несмотря на то, что на слух это сочетание может показаться диким, так же, как и с первоговзгляда, если разбавить его классическим белым античных статуй, лепнины и барельефов, получается, если не красиво, то экзотично.
Парадная лестница белого мрамора с огромными в два обхвата вазонами с живыми цветами. Главный зал, в котором когда-то проходили имперторские приемы, заставлен столиками, Екатеринский дворец готовился к приему современному.
Мы прошлись по парку. Обошли царскосельский лицей. Было уже поздно и вовнутрь нас уже не пустили, так что я осмотрела его снаружи. Мне всегда, когла я читала Пушкина и про Пушкина, казалось, что он учился в каком-то далеком-далеком от современной ему цивилизации месте. Но несколько сотен метров, отделяющие лицей от Екатиринского дворца, никак нельзя назвать далеким местом. И в зимней темной тишине, под кружение пушистых снежинок, так и кажется, что из-за кустов вот сейчас вылетит снежок, промахнувшись мимо тебя, и обернувшись, ты будто успеешь заметить мелькнувшие шинели и край безкозырки и пропадая в снежной мгле раздастся звонкий мальчишечий смех.
Наверно, правы те, кто говорит, что в Пушкин надо ездить летом, но меня заворожила почти живая, дышащая старина, лишь приоткрывшая сундук, наполненный ее тайнами, и захлопнувшая его у менъ перед носом, как только я попробовала к ним приглядеться.

Петербург. День 3.

День, собственно говоря, был посвящен так или иначе лечебно-терапевтическим процедурам.
Вынуждена признать медицина в Питере, ну по крайней мере подход к обследованию, коренным образом отличается от московской. Да, она неспешна, как, пожалуй, и все в Питере, но эффективность и условия оказания услуг... заметно отличаются. Они как-то больше ориентированы на пациента: да, заключение можно забрать, в среднем, на следующий день. Но зато, в придачу к снимкам и одному заключению пациенту выдается компьютерный диск с этими снимками и копия заключения.
Бахилы вам не предлагают купить, а они аккуратно сложены в прихожей, где расставлены лавочки. Единственно, оказалось, что лежать час с зафиксированной головой на твердом пластике это больно и последние десять минут я считала секунды и надеялась на скорое окончание пытки.
Если центр Питера какими-то неведомыми путями напомнил мне Прагу, то район Московские ворота - Московская - Ломоносовская по застройке напомнил сталинскую дугу Москвы, будто преломленную через какое-то кривое зеркало и уплотненную раза в полтора.
Перед помпезным зданием типа гордость Советов - домом Советов - построенным в соответсвующие времена, когда планировалось переносить столицу обратно в Петербург, ну или соблюдая требования времени, в Ленинград, возвышается памятник Ленину, указующему куда-то кепкой. По задумке автора он, возможно, должен был указывать на светлое будущее, одновременно разгоняя кепкой облака, чтобы люди могли это будущее получше разглядеть. Однако жизнь вносит свои коррективы и в народе говорят об этом памятнике, как о Ленине, указывающем кепкой на пивной ларек.

Петербург. День 4.

Интересно, почему в питерском метро так мало схем этого самого метро для безмерно одаренных бландинок? А заодно и вопрос как, в таком случае, бедняжки живут тут? Как будто мало того, что метро тут синее, да и на части станций вообще не видно поездов. Т.е. Вообще. Видно только раскрывающиеся двери, за которыми маячат в глубине двери вагона и он сам.
А если к этому добавить переходы на некоторых станциях, когда выходишь на платформу с одной ветки, а садясь в поезд на противоположном перроне этой же платформы оказываешься на совсем другой ветке, то вполне заурядный план превращается в квест повышенной сложности.
В результате задача проехать от Московского вокзала до Петропавловской крепости решается путем нахождения таки на Приморской схемы метро, возвращения до Площади Александра Невского и там уже пересадка куда надо, как я думала. В результате доехав до Чкаловской, я поняла, что она и Горьковская - не одно и то же. Плюнула, вышла на Спортивной, пошла пешком.
Еще у меня странное ощущение, что кто-то невидимыми мне, но отчетливыми для окружающих чернилами у меня на лбу написал: универсальный ходячий справочник по Петербургу? При том, что единственный раз, когда мне понадобилось что-то узнать вразумительного ответа мне так и не дали.
Напугала молодого человека в камере хранения, когда сунула ему 604 рубля за хранение одного багажеместа, скрипя про себя сердцем. После обмена недоуменными взглядами оказалось, что мой слух пририсовал нолик между двумя цифрами, превратив шестьдесят в шестьсот. Посмотрев мой паспорт, молодой человек, видимо окончательно уверился в том, что все москвичи миллионеры и психи, и разъянил мне, что к чему и почем.
Описывать мои злоключения с метро того не стоит, но до петропавловской крепости я дошла. Собор интересен, хотя по сути лишь погребальница Романовых, тихое, как не странно, не помпезное внутренне убранство. Розово-зеленый интерьер, как и в единственном зале Екатерининского дворца, который нам показали из тех, что созданы в стиле классицизма, честно говоря вызвал еще большее недоумение. В смысле того, что если в одном из залов дворца это сочетание было уместно (ну мало ли какие вкусы у тогдашнего правителя были), то в фамильной усыпальнице такое соцетание представляется смелым экспериментом.
Неее, мне потом объянили, что, во-первых, на тот момент эти красители: светло-зеленый и нежно-розовый, только появились и были очень модными, а во-вторых, символизирут совершенно привычные элементы православной культуры, а именно: зеленьй - жизнь, а розовый - жертвенность, но ощущение от восприятия - мда.
А вообще в Питере снег белый, даже в центре. Белый, белый, как пуховое одеяло.

Петербург. День 5.

Подведение итогов. Питер поразил. Пока не знаю, как выразить словами то, что переливается во мне под стук колес Авроры с каждой минутой отдаляя меня от города-ребуса. Переливается во мне также не спешно, как питерский ритм. Нет, он не медленный, он тормозной, тягучий. Так ощущаешь себя, идя рано утром на работу в пятницу: т.е. вроде и стараешься быстро, но скорости понедельника явно не выходит.
Питер - город, который я не поняла: который оставил в душе бередящее чувство недосказанности. Множество вопросительных знаков, на которые неизвестно будут ли ответы, вопрос: стоит ли их искать и сколько это будет стоить мне и моей вселенной - выведен за скобки. Этот город стоит интереса и исследовательской интриги.
Город слишком разный и пестрый, как полотно импрессиониста, разбросавшего разноцветные мазки по холсту. Когда ощущений-впечатлений слишком много и разнообразных, кажется, что получается мешанина, которую надо либо принять, либо нет. Есть другой путь - отойти подальше, и с растояния, возможно, удасться понять картину. Вернувшись в родную, близкую и понятную Москву, вернувшись к основам мира, которые Питер попытался перевернуть, но недовернув, подвесил на честном слове, оголив заодно части души, закрашенные чернилами печати ''Проверено: тараканов нет!'', я ее доверну теми впечатлениями и переживаниями, которые всплывут, когда успокоится фон.
Меня приглашали приезжать, я обещала приехать и я намерена исполнить угрозу. И может когда-нибудь я перестану сходить с ума от фантасмагорических видений о Питере в снах и смогу точно ответить на вопрос, мучающий меня сегодня: ''Что тебе снится, крейсер Аврора, в час, когда утро встает над Невой?''

(no subject)

Мой питерский знакомый задал мне странный вопрос и получил на него удививший его ответ.
Знакомый собирает материал для анализа, к какому то социальному исследованию. Чтобы сделать товарищу приятное, хочу предложить оставить ответы на вопрос в комментах, а если он покажется интересным, то и откросс-постить.

За сим, вопрос:
Вам предсказали, что Ваш ребенок построит своё мировоззрение на основании 10 книг (т.е. он, конечно, не 10 книг прочтет, но именно эти книги окажут на него влияние), но Вы вправе сами решить какие книги это будут. Что это будут за книги?
( Мои ответы )